Skip to main content

Человек, подверженный чрезмерной тревожности, из раза в раз проверяя свое состояние, жаждет убедиться в том, что ничего плохого не происходит. Однако если он всё же что-то находит, (например, какой-либо симптом), то оценивает и прокручивает в своем воображении дальнейшую картину с учетом самого печального исхода: «А вдруг всё это будет продолжаться и ухудшаться? Что со мной тогда случится?» А, к примеру, человек, страдающий от навязчивых мыслей, может подумать примерно следующее: «Если я разденусь догола в обществе, буду ли я выглядеть сумасшедшей? Конечно, да! Как та подруга моей мамы, у которой шизофрения. О Боже, какой это ужас!!! Откуда у меня эти отвратительные мысли?! Если у меня такие мысли, может, у меня тоже началась шизофрения?!» И вот тут зачастую возникает резкое усиление тревоги, иногда оно доходит до паники. И тогда возникшая тревога переориентируется и расширяется, захватывая сразу все элементы, связанные с ней. Действие тревоги закрепляется также за мыслями, с которых и начался этот процесс. Затем на эти мысли, как правило, накладывается табу и связанные с ним правила избегания, но так как они далее всё равно появляются, человеку ничего другого не остается, как испытывать каждый раз тревогу всё сильнее, приписывая этим мыслям новые правила табу. Так появляется и закрепляется патологический круг обсессивного расстройства.

В данном случае, постепенно образуется процесс навязчивых перепроверок, обусловленный биологической системой выживания. Человек постоянно прокручивает этот болезненный «микрофильм» с целью перепроверить вновь его значение: прокручивая в уме болезненные мысли, он хочет убедиться, что там уже нет ничего опасного. Но так как сам факт этих мыслей вызывал шок, а в их содержании ничего не изменилось, то из-за этого убеждения повторное прокручивание лишь укрепляет данный процесс, что и приводит со временем к уверенности человека в том, что в его уме есть нечто ненормальное. Что-то, чего нет у других – «здоровых» – людей. После вновь повторяющейся проверки «плохо/хорошо» и связанное с этим разочарование часто приводят к ухудшению способности человека волевыми усилиями подавлять свои симптомы, т. е. появляется ощущение могущества симптомов и силы их навязчивой, насильственной природы. Это порождает в нем чувство собственной слабости и неполноценности. А так как желание восстановить контроль все более нарастает, человек вынужден терпеть болезненное разочарование, которое наступает всякий раз, как только он вновь обнаруживает наличие этих мыслей. А ведь эти самые мысли могут возникнуть уже просто при любом намеке или воспоминании.
Именно по такому принципу этот круг закрепляется и создаются новые нейронные цепочки. Как мы знаем из современной нейробиологии, одновременно активирующиеся нейроны формируют связи, и, так, со временем образуется долговременный болезненный процесс: перепроверка «боюсь/не боюсь» → очередное убеждение в наличии мыслей, ощущений, состояний и болезненных на них реакций →гнетущее разочарование →желание восстановления контроля → гнетущее разочарование по поводу ощущения невозможности устранения симптомов и возобновления способности всё контролировать, как раньше → ощущение собственной слабости и ущербности и, одновременно, укрепление веры в могущество симптомов и существование болезни →новые перепроверки и гнетущие разочарования и т. д. Всё это продолжается до устойчивого закрепления болезнетворного состояния.
Так как наш мозг не совершенен и некоторые процессы в нем не адаптивны, а их актуальная необходимость была много тысяч – и даже миллионов – лет назад, этот механизм проверки в некоторых случаях приводит к негативным последствиям. А поскольку он обусловлен системой выживания и необходим для безопасного взаимоотношения индивида с реальностью, этот механизм, к сожалению, совершенно неприменим относительно некоторых умственных процессов. Представьте ситуацию, когда уснувший за рулем человек чудом уцелел, пробудившись от сигнала надвигающегося по встречной грузовик. В этот момент он, испытав мгновенную панику, вырулил и избежал столкновения. Затем в его уме будет прокручиваться объяснительный «микрофильм» о том, что было бы, если бы он не проснулся (как далеко может зайти человек в своих преставлениях, зависит от его индивидуальных особенностей). Далее, прокручивая этот «микрофильм», нормальный человек делает вывод относительно дальнейшей саморегуляции и основательно модифицирует свою память, основанную на опыте езды и критических ситуаций за рулем. Отныне водитель будет тщательно следить, чтобы в дальнейшем у него не было даже намека на сонливость. Например, он будет пить энергетические напитки или следить за качеством сна. Но все эти действия, обеспечивающие безопасность во взаимодействии с реальностью, могут быть приняты человеком как полезные правила, чего нельзя сказать относительно правил, направленных на регуляцию, связанную с мыслями, представлениями или ощущениями. Любая приобретенная таким образом навязчивость будет вызывать «микрофильмы». Они же, в свою очередь, будут, в основном, приводить к шоку, источником которого является нечто, не имеющее возможности реального физического устранения, так как изначально имеет только ментальную природу и подчиняется другим законам.

Александр Подгорный

Психолог – гипнотерапевт. Магистр психологических наук, член Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии (АКПП) г. Санкт-Петербург. Член национального общества гипноза Российской Федерации в составе Европейского общества.